Лаберж. Осознанное сновидение. страница 31

 

информация о том, что же, собственно, думали об этом философы?
Философским трудом о сновидении, оказавшим, пожалуй, с начала 50-х годов самое заметное воздействие на умы, была монографиия Норманна Малкольма «Сновидение»(11), — работа, содержавшая массу провокационных заявлений. Вначале профессор аналитической философии Малкольм обещает опровергнуть общепринятую трактовку сновидения и привычный для большинства взгляд на сновидение как на нечто происходящее во время сна и запоминаемое или не запоминаемое по пробуждении. Он утверждал, что то, что обычно обозначается словом «сновидение», вовсе не «происходит с нами во сне». Вместо этого доказывалось, что в привычном значении слова под «сновидением» понимаются курьезные истории, рассказываемые по пробуждении. А если вы захотите узнать, как же все-таки называть происходящее с нами во сне, то получите от Малкольма ответ: никак, и глупостью было бы как-нибудь это называть. Почему? Да потому, что, как он утверждает, в том состоянии, которое называется «сном», с нами не может ничего происходить. Что ж, философ в пору расцвета психофизиологии сна отринул как «неуместные» открытия целой области!
И наконец, как следствие утверждения, что спать значит не испытывать никаких переживаний, Малкольм заключает, что выражение «я сплю» бессмысленно. Более того, он доказывает (к своему глубокому удовлетворению), что «... сама идея того, что кто-то может размышлять, сопоставлять, воображать, получать впечатления, быть охваченным иллюзиями, галлюцинировать в спящем состоянии, бессмысленна»(12). Доказав невозможность мышления во сне, он привел идею осознанного сновидения к абсурду: «Если заключение «я вижу сон» может быть результатом размышления, то выводом, который оно за собой влечет, будет «я сплю», что абсурдно; из абсурдности следствия вытекает абсурдность посылки». Таким образом, «гипотетическое заключение о том, что вы спите» есть «невнятное» и «в основе своей абсурдное сочетание слов».
Это занятное умозаключение служит прекрасной иллюстрацией к тому, как убедительная аргументация приводит к нелепым выводам, когда отправные посылки неверны. В случае Малкольма ошибка была допущена дважды. Во-первых, он неверно понимает слово «сновидение» в его повседневном употреблении. Мы пользуемся им не только для того, чтобы как-то называть истории, которые помним, пробуждаясь ото сна, но и для обозначения переживаемого нами во сне, о чем и рассказываем впоследствии. Во-вторых, состояние сна гораздо разнообразнее гипотетического состояния полного отсутствия переживаний. Сами по себе сновидения являются наглядным тому доказательством, а ведь помимо них есть еще лунатизм и «прерывистый» сон. Я понимаю, что с точки зрения Малкольма приведенные мною аргументы могут выглядеть неубедительными, но есть простой способ опровергнуть все его выкладки: достаточно пережить одно осознанное сновидение.
Вполне возможно, что здравый смысл уже говорит: «Хватит! Давайте оставим в покое философию и примемся наконец за сны!» Нет. Потому что позиция «никакой философии» тоже является философской позицией, причем исходящей из наивной философии, подобной зажмуриванию глаз детьми. У ученых вообще и у исследователей сна и сновидений в частности есть тенденция относиться к себе как к людям «свободным от философии», но вовсе не обязательно, что это и на самом деле так. Более того, непроверенные философские заключения препятствовали изучению и научному принятию идеи осознанного сновидения вплоть до недавнего времени. Только в последние несколько лет большинство экспертов в области сна наконец перестали считать осознанное сновидение невозможным по той лишь причине, что это выглядело невозможным в рамках принятого ими философского контекста («осознанность во сне невозможна,

 

 

2014 - 2024  ©WEB-ASTRAL